Дождь барабанил по крыше старого особняка так настойчиво, словно пытался пробить черепицу насквозь. Внутри дома пахло сыростью, лавандой и застарелой тревогой — запахом, который, казалось, въелся в сами стены с тех пор, как умерла бабушка Елизавета...