Юля сидела, отвернувшись лицом к темному, непроницаемому окну вагона пригородной электрички, и тихо плакала. Слезы, тяжелые и горячие, медленно скатывались по ее бледным щекам и бесшумно впитывались в пушистый голубой ворс вязаной шапочки маленькой девочки, которая мирно спала, свернувшись калачиком на ее коленях. В тусклом, желтоватом свете плафонов, раскачивавшихся в такт стуку колес, ее лицо, застывшее в отрешенной скорби, казалось невероятно усталым и лишенным возраста. Возможно, она сама не отдавала себе отчета в том, что плачет...