— Ты меня больше не любишь? — спросила Марианна, глядя, как муж методично размешивает сахар в остывшем чае. Ложечка мерно стучала о край тонкого фарфора. Динь. Динь. Динь. Этот звук впивался в виски не хуже мигрени. Леонид даже не поднял головы. Он сидел в своей неизменной серой фланелевой рубашке, такой же серой и колючей, как и все их последнее десятилетие. — А я когда-то говорил обратное? — Леня наконец поднял глаза. В них не было ярости. Хуже. Там была пустота, перемешанная с застарелой брезгливостью...