Осколки памяти врезались в сознание острее, чем стекло, сыплющееся с витрин горящего города. Вера Сергеевна сжала пальцами край скамьи, пытаясь поймать ритм ухабистой дороги. Фургон, переоборудованный под эвакуацию, пах струпьями, страхом и карболкой. Сорок три человека в пространстве, рассчитанном на двадцать. Дышать приходилось ртом, маленькими глотками, будто пробуя на вкус общую беду. Осколки памяти врезались в сознание острее, чем стекло, сыплющееся с витрин горящего города. Вера Сергеевна сжала пальцами край скамьи, пытаясь поймать ритм ухабистой дороги...

Письмо пришло неожиданно, как удар грома среди ясного неба. Его принес почтальон — молчаливый, хромой мужчина, который лишь протянул конверт и, не глядя в глаза, развернулся и ушел. Конверт был фронтовой, треугольник, сложенный с какой-то особой, солдатской аккуратностью. На нем — знакомый, до боли родной почерк. Сына. Глава 1 Письмо пришло неожиданно, как удар грома среди ясного неба. Его принес почтальон — молчаливый, хромой мужчина, который лишь протянул конверт и, не глядя в глаза, развернулся и ушел...