Антонина Павловна любила слово «семья». Она произносила его с придыханием, как священник произносит «аллилуйя», но в её устах это звучало скорее как лязг тюремной решетки. «Семья» в понимании Антонины Павловны была не кругом любящих людей, а крепостным правом, где она, разумеется, занимала место барыни. Я, Лена, была в этой системе кем-то вроде приживалки, которой посчастливилось выйти замуж за её драгоценного сына Виталика. — Леночка, ну зачем тебе этот сервиз? — Антонина Павловна стояла посреди моей кухни, держа в руках изящную чайную пару из тонкого костяного фарфора...