Колонны оплавленной металлокерамики вздымаются по обе стороны пути, упираются в едва видимый свод. Горячий ветер дует в лицо, я иду, прикрыв глаза левой рукой, правой стискиваю винтовку. Сколько мы в пути? Время считать сложно, прицел заряжали раз десять, а он разряжается примерно за семнадцать часов... Ветер приносит запахи раскалённого металла и горящего пластика. Кислорода почти нет, и селезёнка с симбионтом дёргаются в спазмах. Вдоль колеи железной дороги громоздятся руины «сталелитейных» заводов и мастерских...

Пыльный кабинет, здания, обезлюдевшего целую вечность назад, не самое подходящее место для операции. Ноль развёл костёр из обломков стола для освещения и дезинфекции ножа. Лучше так, чем вообще без неё. Пол холодит спину, и бытие полуголым перед огромным мужчиной, у которого в руках нож, не улучшает настрой. Красноватый свет освещает комнату, пламя задумчиво покачивается, порождая пляску теней. В зубах зажата рукоять ножа, зубы давят на прорезиненную рукоять. Ноль опустился передо мной на колено, внимательно осмотрел вздутую рану...