Кота звали Графом, хотя на вид он был скорее Шафран: рыжеватый, длинный, мягкий, как плед, который кто-то уже успел полюбить. Он сидел у меня на столе, моргал медленно, прислушивался к своему животу и делал вид, что я ему не нужна. Хозяйка — Марина — стояла рядом, руками зажимая карманы пальто, будто там могли найтись ответы. — Он третий день как будто стесняет живот, — сказала Марина. — Ест… ну, как будто «по обязанности», в лоток ходит странно — садится, а потом передумывает. И ещё кашляет. Вы же понимаете, я человек тревожный: у меня сразу «всё пропало»...

Вот я – в руке катетер от капельницы, и флакон едва не лопается от бабочек самых разных форм, расцветок и размеров. Вот я – в носу канюля, длинная трубка от которой свилась так, что напоминает знак бесконечности. Вот я и небулайзер, пар из которого образует облачный ореол. А вот самый изящный рисунок из всего собрания – поблекшее торнадо звезд, которое Эбби нарисовала, когда я попала сюда в первый раз. Он не такой безукоризненный, как более поздние ее работы, но почему‑то нравится мне больше. И под всем этим буйством красок – коллекция моего медицинского оборудования, расположившаяся рядом с жутким...