Андрей умел каяться так, что хотелось аплодировать. В этом было что-то от античной трагедии: опущенные плечи, голос, сорванный до хрипоты, и этот взгляд побитой собаки, которая точно знает, что хозяин всё равно наполнит миску. — Лена, это всё. Я клянусь тебе, — он сидел на краю нашей супружеской кровати, сжимая стакан с виски так, что костяшки пальцев побелели. — Я был идиотом. Это был кризис среднего возраста, гормоны, затмение... называй как хочешь. Но я поставил точку. Он сделал глоток и посмотрел на меня...