Иллюстрации к «Преступлению и наказанию» отличаются необычным ракурсом, который Шемякин дает на атмосферу и события романа. Постигая глубокий замысел Достоевского, художник представляет сцены как театральные действия, подчеркивая их связь с духовным пространством, часто воплощающимся в древних культурах мистериями и ритуалами, и этим наделяет их эпическим, а не повседневным масштабом. Так, в иллюстрации одной из самых ключевых сцен: «Убийства процентщицы», нет изображения тела или натуралистической передачи подробностей преступления, которым отличается текст Достоевского. Зато взгляд зрителя фокусируется на гримасе ужаса на лице Раскольникова, похожем на маску, его искривленной гротескной фигуре и словно сужающимся вокруг него пространстве. Это - момент, когда герой осознает ужас содеянного, он будто бы находится в какой-то другой, похожей на кошмарный сон реальности, где существуют скорее зловещие символы, признаки убийства, нежели сам его факт - капающая с топора кровь и темное густое пятно на полу. Театральность, чувство, будто все происходит не по-настоящему, а является частью видения - то, что объединяет и цикл иллюстраций 1960-х годов, и его продолжение 2020-2021-х годов. Даже изображения сцен, происходящих наяву, похожи на сны, и грань между двумя мирами в иллюстрациях крайне зыбкая. Мистическим представляется даже образ Свидригайлова, своеобразного «двойника» и одновременно антипода Раскольникова. В романе он часто рассказывает не только о своих аморальных преступлениях, но и о видениях и призраках, которые посещают его, поэтому часть иллюстраций Шемякина посвящены этому персонажу. В иллюстрациях 2020-20201-х годов композиция рисунка часто напоминают театральные сцены: они фронтальны и открыты к зрителю, будто бы находятся на подмостках сцены, а задний план дополняет сюжет не столько визуально, показывая Петербург XIX века, сколько символично, отражая часть смыслов, подсказывая события прошлого или будущего в романе, передавая мысли героев, выраженные Достоевским, и даже раскрывая содержимое диалогов персонажей. Например, в сцене, где испуганная Дуня угрожает Свидригайлову револьвером, нет ни единой лишней детали, а пространство комнаты заполнено тенями. Неестественно растягиваясь, они проходят мимо проема в комнату, которая напоминает отражение в кривом зеркале, и упираются в стену рядом, образуя на ней силуэт, похожий то ли призрака, то ли мишень. Это напоминает нам, что вскоре после их разговора Свидригайлов сам оборвет собственную жизнь из этого же револьвера. В это время за окном рядом с Дуней виднеется петербургский пейзаж - каменный, глухой, искаженный, соответствующий мифологеме города у Достоевского и узнаваемый по другим сериям Шемякина. Издание «Преступление и наказание» доступно к покупке в киоске ЦМШ и по ссылке: shop.mihfond.ru/...ina