Александр Введенский Элегия .. так сочинялась мной элегия о том, как ехал на телеге я.. Осматривая гор вершины, их бесконечные аршины, вином налитые кувшины, весь мир, как снег, прекрасный, я видел горные потоки, я видел бури взор жестокий, и ветер мирный и высокий, и смерти час напрасный. Вот воин, плавая навагой, наполнен важною отвагой, с морской волнующейся влагой вступает в бой неравный. Вот конь в могучие ладони кладет огонь лихой погони, и пляшут сумрачные кони в руке травы державной. Где лес глядит в полей просторы, в ночей неслышные уборы, а мы глядим в окно без шторы на свет звезды бездушной, в пустом сомненье сердце прячем, а в ночь не спим томимся плачем, мы ничего почти не значим, мы жизни ждем послушной. Нам восхищенье неизвестно, нам туго, пасмурно и тесно, мы друга предаем бесчестно и Бог нам не владыка. Цветок несчастья мы взрастили, мы нас самим себе простили, нам, тем кто как зола остыли, милей орла гвоздика. Я с завистью гляжу на зверя, ни мыслям, ни делам не веря, умов произошла потеря, бороться нет причины. Мы все воспримем как паденье, и день и тень и сновиденье, и даже музыки гуденье не избежит пучины. В морском прибое беспокойном, в песке пустынном и нестройном и в женском теле непристойном отрады не нашли мы. Беспечную забыли трезвость, воспели смерть, воспели мерзость, воспоминанье мним как дерзость, за то мы и палимы. Летят божественные птицы, их развеваются косицы, халаты их блестят как спицы, в полете нет пощады. Они отсчитывают время, Они испытывают бремя, пускай бренчит пустое стремя — сходить с ума не надо. Пусть мчится в путь ручей хрустальный, пусть рысью конь спешит зеркальный, вдыхая воздух музыкальный — вдыхаешь ты и тленье. Возница хилый и сварливый, в последний час зари сонливой, гони, гони возок ленивый — лети без промедленья. Не плещут лебеди крылами над пиршественными столами, совместно с медными орлами в рог не трубят победный. Исчезнувшее вдохновенье теперь приходит на мгновенье, на смерть, на смерть держи равненье певец и всадник бедный

Александр ВВЕДЕНСКИЙ Элегия    Так сочинилась мной элегия    о том, как ехал на телеге я. Осматривая гор вершины, их бесконечные аршины, вином налитые кувшины, весь мир, как снег, прекрасный, я видел горные потоки, я видел бури взор жестокий, и ветер мирный и высокий, и смерти час напрасный.    Вот воин, плавая навагой,    наполнен важною отвагой,    с морской волнующейся влагой    вступает в бой неравный.    Вот конь в могучие ладони    кладет огонь лихой погони,    и пляшут сумрачные кони    в руке травы державной. Где лес глядит в полей просторы, в ночей неслышные уборы, а мы глядим в окно без шторы на свет звезды бездушной, в пустом сомненье сердце прячем, а в ночь не спим[,] томимся плачем, мы ничего почти не значим, мы жизни ждем послушной.    Нам восхищенье неизвестно,    нам туго, пасмурно и тесно,    мы друга предаем бесчестно    и Бог нам не владыка.    Цветок несчастья мы взрастили,    мы нас самим себе простили,    нам, тем кто как зола остыли,    милей орла гвоздика. Я с завистью гляжу на зверя, ни мыслям, ни делам не веря, бороться нет причины. Мы всё воспримем как паденье, и день и тень и сновиденье, и даже музыки гуденье не избежит пучины.    В морском прибое беспокойном,    в песке пустынном и нестройном    и в женском теле непристойном    отрады не нашли мы.    Беспечную забыли трезвость,    воспели смерть, воспели мерзость,    воспоминанье мним как дерзость,    за то мы и палимы. Летят божественные птицы, их развеваются косицы, халаты их блестят как спицы, в полете нет пощады. Они отсчитывают время, они испытывают бремя, пускай бренчит пустое стремя — сходить с ума не надо.    Пусть мчится в путь ручей хрустальный,    пусть рысью конь спешит зеркальный,    вдыхая воздух музыкальный —    вдыхаешь ты и тленье.    Возница хилый и сварливый,    в последний час зари сонливой,    гони, гони возок ленивый —    лети без промедленья. Не плещут лебеди крылами над пиршественными столами, совместно с медными орлами в рог не трубят победный. Исчезнувшее вдохновенье теперь приходит на мгновенье, на смерть, на смерть держи равненье певец и всадник бедный.