Винсент Ван Гог, мой любимый художник. “Самые прекрасные картины – те, о которых мечтаешь, лежа в постели с трубкой, но которые никогда не создашь”. Винсент Ван Гог - мой любимый художник. И не потому, что он легендарная личность и вызывающе знаменит. И не потому, что я не много знаю о живописи, а напротив - потому, что знаю много. Он был моим любимым художником – пять-десять-пятнадцать-двадцать лет назад. В этом плане ничего не меняется, его картины не надоедают. Они всегда производят на меня впечатление, я могу смотреть на них бесконечно. Вообще, довольно легко узнать, каких художников вы любите по-настоящему. Достаточно просто начать выбирать картины для гостиной. А потом для спальни. Особенно для спальни, потому что как только вы встанете перед фактом, что выбранное изображение вы будете видеть каждый день, год за годом, едва открыв глаза, так сразу много узнаете про себя и свои отношения с живописью. Так вот, Винсент Ван Гог – мой любимый художник. Его картины волнуют и радуют меня. Его размышления мне близки и понятны. Мне больно знать подробности его судьбы и очень обидно за него. Обидно, что человек с такой ясностью мысли не был понят. Обидно, что он продал за всю жизнь только одну картину. Обидно, что люди считают его творчество плодом безумия, а не гениальности. Подробности жизни Ван Гога известны всякому более-менее образованному человеку. Не буду тратить на них ваше время. Мне хочется показать вам моего любимого художника не через факты его биографии, а через письма. К счастью, они сохранились и опубликованы. Письма Ван Гога — это самый подлинный его автопортрет. Вот некоторые отрывки. “…То, что я хотел сказать в этом письме, сводится к следующему: постараемся овладеть тайнами техники до такой степени, чтобы люди были обмануты ею и клялись всем святым, что у нас нет никакой техники. Пусть работа наша будет такой ученой, чтобы она казалась наивной и не отдавала нарочитой искусностью”. “Пусть свет твой сияет людям” – вот что я считаю долгом каждого художника, с оговоркой, что свет этот вовсе не обязательно должен сиять людям через посредство выставок”. [Апрель 1884] “…среди обычной любящей искусство публики всегда есть шанс встретить какое-то сочувствие и немножко доверия; однако среди тех, кто поверхностно знаком с делом, как например торговцы картинами (все поголовно), несомненно, не найдешь никакого сочувствия или доверия; тут можно ждать набора устарелых оценок, верхоглядства, условностей. Словом, куча хлама, попытка пробиться через которую, на мой взгляд, не даст ничего, кроме потери времени и нескольких новых шишек на голове”. [Апрель 1884]. “В настоящее время я придаю большое значение умению выражать соотношение масс и показывать каждую вещь отдельно на фоне головокружительной сумятицы, царящей в любом уголке природы. Когда я чувствую и знаю сюжет, будь то фигура или пейзаж, я обычно рисую три или больше вариантов его, но каждый раз и для каждого из них я обращаюсь к натуре. При этом я из всех сил стараюсь не давать деталей, потому что тогда исчезает элемент воображения. И когда Терстех, или мой брат, или другие спрашивают: “Что это – трава или капуста?” – я отвечаю: “Счастлив, что вы не можете этого определить”. [ Май-июнь 1883]. "Конечно, воображение – это способность, которую необходимо развивать в себе: только оно позволяет нам создавать более волнующий и более умиротворяющий образ природы, чем это позволяет сделать беглый взгляд, брошенный на реальность, которую мы видим изменчивой, мимолетной, как молния. Вот, например, звездное небо – вещь, которую я хотел бы написать, так же как днем я пытаюсь написать зеленый луг в звездах одуванчиков. Как же, однако, этого достичь, если я не решаюсь работать дома и по воображению. [Арль, апрель 1888]. 1.   Ночная терраса в Арле, 1888 2.   Пейзаж с экипажем и поездом на заднем плане, июнь 1890 3.   Портрет доктора Гаше, июнь 1890 4.   Ирисы, 1889 5.   Пейзаж с домом, август 1889 6.   Подсолнухи, 1888 7.   Сельская улица с людьми и ступенями в Овере, май 1890 8.   Церковь в Овере, июнь 1890 9.   Цветущая ветвь миндаля в стакане 10. Звездная ночь, 1889