Очевидцы сообщают, что слышали печальный плач оппозиции , а один из них даже написал на стене мелом: «Мы едины. Вот уже тысячу лет». И подпись – «КонстантинХрипунов». Всеми любимая партия процветала несколько дней. Потом в промозглый ноябрьский день поскользнласьи рухнуа в ропасть. Было землетрясение, тысячи людей погибли. Двое суток понадобилось, чтобы поднять упавшую фракцию – ее поднимали на канатах, как памятник. В грязи и крови стояли припоздавшие люди с серыми лицами и бессловесными пастмассовыми улыбками. Они кивали головами и изредка что-то говорили, не разжимая губ, будто не хотели нарушь царившую вокуг тишину...

Внезапно, потускнели светлые лики икон , словно от взгляда на мир святого была готова пролиться вода, и появилась картина: мама, лежащая на кровати, со связанными руками и ногами, а округ — люди в темных костюмах и галстуках. Вместо мамы-Ло лежал в гробу Николай Рубов. И лики священников светилсь темным серебром, а на протянутой вверх руке лежал огромный кулак с длинными серебряными ногтям. Зжглась другаякартина: двое в черном стояли у могилы, а у края гроба, у ног двух мужчин, стоял магнитофон с понятой крышкой. Музыка была незнакомой, но Дима ее знал. Это был вальс Штрауса. Люди в черном были...