Валентин Александрович Серов (eng.Valentin Serov, 1865 — 1911) — русский живописец и график, мастер портрета, академик Императорской Академии художеств. «Девочка с персиками», 1887 холст, масло, 91х85 см Третьяковская галерея, Москва 🔹️Сейчас мало кто не знает этой картины, которую написал двадцатидвухлетний приятель Веры Мамонтовой Валентин Серов. Все помнят угол большой комнаты, залитой серебристым дневным светом: за столом сидит смуглая, черноволосая девочка в розовой блузке с черным в белую горошину бантом. В руках у девочки персик, такой же смугло-розовый, как ее лицо. На — ослепительно белой скатерти лежат вянущие листья клена, персики и серебряный нож. За окном светлый-светлый летний день, в стекла тянутся ветки деревьев, а солнце, пробравшись сквозь листву, освещает и тихую комнату и девочку и старинную мебель красного дерева. На стене расписная тарелка, под ней затейливая фигурка — не то деревянный солдат, не то щелкунчик для колки орехов — вот, казалось бы и все. А вместе с тем это целый роман о людях, которым принадлежит дом, сад, все эти вещи, это история девочки, дочери этих людей, это рассказ о ее характере, о ее переживаниях, чистых, ясных и юных. Сам того не сознавая, Антон в этом полотне рассказал все, что он знал о Мамонтовых, показал все, что любил в них, в их семье, в их доме. И это оказалось очень радостным, очень отрадным. Никакая репродукция не в силах передать всей прелести этой картины, удивительную объемность и вещность всего изображенного, светлую, свежую, с массой нежнейших оттенков живопись, поражающую на каждом шагу небывалыми открытиями. Оказывается, например, что белый цвет скатерти, белый цвет стены, белый цвет тарелки совершенно различны и по-разному падают на них тени, зеленый отблеск листвы, розоватые рефлексы от блузки. Перламутровый воздух наполняет комнату, и сам он, кажется, принимает то теплый оттенок смуглого тела, то холодок белой скатерти, то золотистые лучи, пробивающиеся из окна. Валентин Серов говорил о своей картине: «Все, чего я добивался, это — свежести, той особенной свежести, которую всегда чувствуешь в натуре и не видишь в картинах. Писал я больше месяца и измучил ее бедную до смерти, уж очень хотелось сохранить свежесть живописи при полной законченности, — вот как у старых мастеров. Думал о Репине, о Чистякове, о стариках...». По его словам, он работал «запоем», точно в угаре, и чувствовал, что работа спорится и все идет так хорошо, как никогда раньше. Было восторженное настроение и было самое великое счастье, какое только может выпадать на долю художника, — сознание удачи в творчестве, ощущение бодрости, силы, хороших глаз и послушных рук. И сам Савва Иванович Мамонтов и все другие завсегдатаи Абрамцева ахали перед картиной. Покрякивал и Константин Коровин — красочное мастерство Серова пронизало его до глубины души. Он, может быть яснее, чем все остальные понял, что Антон (прим. «Детское» прозвище художника — Тоша. Валентин, Валентоша, Тоша: так его называла мама (пишет Аркадий Кудря в биографии художника). С 1875 года, когда ему исполнилось 10 лет, Серов стал бывать у Мамонтовых в Абрамцеве, и там это имя не прижилось. Кто-то — Савва ли Мамонтов, или кто-то из его семьи — превратил Тошу в Антона, а Серов не стал возражать. Это имя нравилось ему даже больше, чем родное. Так у художника появилось ещё одно, «абрамцевское» имя) неожиданно для самого себя нашел принцип общности человека с окружающей средой. Он сумел сделать фон не неподвижным аксессуаром картины, а воздушной, одушевленной средой, связанной с девочкой гармонией красок.