В Москве, в уютной гостиной, где потрескивал камин и витал аромат свежезаваренного чая, собрались молодые литераторы. Граф Лев Николаевич Толстой, чье имя уже гремело на всю Россию, с отеческой строгостью обратился к ним: – Господа, что же вы творите? Ничего не пишете, нигде ваших работ не видно. Изленились совсем! Молодые писатели переглянулись, чувствуя себя нерадивыми учениками перед строгим учителем. После недолгого молчания один из них, набравшись смелости, ответил: – Пишем, Лев Николаевич, и работаем, да нас нигде не печатают – не берут...

Серёга втиснул ботинок в узкую щель между печкой и стеной предбанника. Старая щепка вонзилась в ладонь, когда он тянулся за веником. Домой вернулся только вчера — целых три месяца тайги выветривались из одежды, из волос, из-под ногтей, а запах дыма всё равно въелся так, что мерещился даже сейчас. — Маш, ты где там? — крикнул он в приоткрытую дверь. — Топить буду! Тишина. Только ветер гонял пожухлые листья по двору. Вернулся, называется. Даже не встретила толком. Сунул руку в карман — телефона не нащупал...