Швабра выскользнула из рук и грохнула о кафель. Я присела, делая вид, что поднимаю её, а на самом деле – чтобы не видели моё лицо. – Эй, Тимоха, а правда, что твоя мамка тут полы драит? Голос Артёма Громова разносился по коридору. Наглый, уверенный. Так говорят те, кого никогда не ставили на место. – Сын уборщицы! – подхватил кто-то из его компании. Смех. Гулкий, как пощёчина. Я сжала швабру так, что побелели костяшки. Тимофей стоял у окна, спиной к ним. Молчал. Не оборачивался. Семнадцать лет – а уже научился держать удар...