У художника Фрэнсиса Бэкона, как и положено гению, была муза. Не юная воздушная Афродита из пены морской. А книжная. Как-то раз одинокий Бэкон бесцельно слонялся по чужим улицам Парижа. Строго по расписанию влил французский дождь. Бэкон забежал в крошечную антикварную лавку, набитую старыми, никому ненужными книгами. Дождь не кончался. Френсис тоскливо перебирал полуистлевшие фолианты. Внезапно, как по свистку чайника, парообразовалась муза. На открывшейся странице старинной книжки переливался всеми цветами радуги нарыв в обречённо распахнутой плоти рта...

В детстве слово «художник» звучало как что-то таинственное, неизведанное, одухотворенное. Мне было всего восемь лет, когда я узнала, что в соседней деревне живет настоящий художник. Он работал в сельском Доме Культуры. Много лет спустя я переехала в это село. По пути на работу я часто видела художника с мольбертом, он писал природу. Знаете, как будто в сказку окуналась: если увижу художника утром, значит в мире всё нормально - жизнь идёт своим чередом и день будет хороший. Художника уже нет, а его картины есть почти в каждом доме нашего села...