Общая картина сражения. Тысячи судеб сошлись на этом поле. Одни ищут славы, другие — просто надеются выжить. Толстой мастерски показывает войну как хаос, а не парад. [Пролог: Геометрия хаоса] Если бы нужно было найти одну главу, которая является квинтэссенцией толстовского понимания войны, это была бы она. Здесь Толстой от частной судьбы одного Николая Ростова переходит к макроуровню, к панораме сражения. Но это не панорама в духе батальных полотен, где все упорядочено, а полководцы гордо указывают шпагами на врага...

Вот он, момент истины для Николая. Романтический образ войны разбивается о жестокость и страх. Ранение становится не физической, а душевной травмой. Его побег — это крик испуганной, но живой души. [Пролог: Затишье перед личной бурей] Мы возвращаемся к Николаю Ростову после его первого, неудачного боевого крещения. Он уже не тот восторженный юнкер, что мчался в атаку с криком «ура!». Стыд от своего бегства гложет его, но мозг еще пытается найти оправдания, выстроить новую, более прочную картину мира...