Решение сразиться с наёмниками пришло к Раскольникову не как мысль, а как удар, внезапно и ослепительно-ясно, словно разряд молнии, расколовший надвое ночное грозовое небо. Оно обожгло разум, выжигая каленым железом все лишнее: страх, сомнения, усталость. В голове беглеца осталась лишь одна звенящая, холодная ясность. Отступать некуда. За спиной – сожженная деревня, растерзанные дома многие десятилетия живших здесь мирных людей, которые смотрели на него пустыми глазницами окон, и в них Родиону виделся...

Союз, скрепленный в тронном зале Бурсы, был не просто пергаментом с печатями. Он был живым организмом, который тут же начал дышать, расти и менять все вокруг. Через месяц после возвращения Алаэддина в порт Киоса вошла венецианская эскадра. Но она несла не солдат, а нечто гораздо более ценное. Она несла знание. На берег сошли лучшие умы Светлейшей Республики: корабельные архитекторы, чьи семьи строили галеры веками; инженеры, знавшие секреты осадных машин; казначеи, умевшие превращать медь в золото...