Ее тогда спешно увезли, а дом «травили». Сколько ей было, восемь, девять? Верея не помнила. От станции около километра в гору. Верея шла, сумки в руках, на голове косынка – от палящего солнца. Зелень, зелень вокруг, пчелы кружат, растут репешок и сныть, сон-трава и душица. А раньше здесь были поля, и молодые мужчины складывали по осени сено, солому в копны, а дальше – в скирды, в ометы, в одонья. Возвращаться боязно, и ведь она точно помнила: «травили» дом. Кто знает, может быть, никого не осталось, ничего не осталось, лишь прогнившие доски да ржавчина, и на солнце – пыль...

Олечка весело припрыгивая забегает в залу. А тааам... Людей полная зала. И маменька, вся такая нарядная, и батюшка с красным лицом и выбритыми щеками, и Катюша —сестрица старшая, и Лизонька, ещё одна сестрица и Николя братец, и бабушка в своём чепце праздничном. А что это они? Чего это они. -А вот и стрекоза наша, - говорит маменька улыбаясь. Олечка остановилась посередине залы и смотрит по сторонам. Щёчки фарфоровые — маком алым цветут, губки - вишенки приоткрыты, в глазах звёздочки яркие светятся, бант на бок съехал на кудрявых волосах...