Театральный сторож, взявшись за латунную ручку двери, ведущей в артистические уборные, замер на пороге. В полутёмной гримёрке сидела пожилая дама в чёрном бархатном платье и медленно, очень медленно, расстёгивала жемчужную брошь. Её тонкие пальцы двигались так, словно каждое движение требовало огромного усилия... — Мария Гавриловна, извините великодушно, но уже одиннадцатый час... Театр закрывается... Она подняла глаза. В зеркале отразилось лицо с высокими скулами и чуть припухшими веками - следы вечной астмы, её проклятой спутницы...