Об Ирине Печерниковой часто пишут как об актрисе трагической судьбы. Эпиграфом тут первая реплика ее героини, молодой учительницы из фильма «Доживем до понедельника»: «Довольно! Она живая! Ну нельзя же так!» Советская Одри Хепберн, трогательная и беззащитная, очень женственная, «чистейшей прелести чистейший образец». Собирала дельфинчиков. Но стала жертвой людской молвы и жесткосердного времени. Этот очень цельный образ сложился давно. Но есть и другая Печерникова. Свободолюбивая и азартная хулиганка, независимая и строптивая...

Счастье не гримируют. У него нет расписания, как у съёмочной смены, и оно не спрашивает: «Ты точно готов?» Оно приходит тихо — в чужую улыбку за стойкой бара, в детский запах с подушки, в шепот: «Папа, ты дома?» Я долго жил «правильно»: работа, театр, серия, дом, и снова — репетиция. Мы с Юлей прожили четверть века — это не шутка. Верная жена, которая выдержала мои съёмки, мои молчания, мои падения и подъёмы. И всё же однажды я вышел к себе самому и сказал правду: я влюблён. Это не история про оправдания — это история про выбор...