Поначалу ему не доверяешь — не писателю, на текстах которого уже успело вырасти целое поколение, а именно роману, девятисотстраничному монологу, внутри которого отдельно взятый человек говорит исключительно — вроде бы — о себе. Однако довольно скоро приходит осознание, что это, строго говоря, не совсем книга, не вполне роман. Это именно литература — в том широком смысле, в каком ее понимает Евгений Гришковец. Несмотря на то что здесь от начала до конца безусловно различима, моментально распознаваема...