Татьяна зашла в квартиру, медленно, осторожно, чтобы не порвался пакет, поставила на пол два больших сочных кочана капусты, потерла уставшую ладонь. — Мам! Я дома, мама! Капусту купила, морковь тоже. Мамуля! — крикнула она в полутемный коридорчик, заканчивающийся небольшой кухонькой с веселыми, в красный горошек, занавесками. — Ушла что ли? — уже как будто сама с собой стала разговаривать Таня, нагнулась, чтобы снять сапожки и только тут заметила, что на полу в прихожей стоят тапки. Обычные, самые дешевые мужские тапки в клеточку, сорок пятого размера...

Лицо Валентины Степановны перекосило так, словно она хлебнула уксуса. Глаза, обрамлённые тяжёлыми веками, скрылись за толстыми стёклами очков, но и без того было ясно — свекровь готова разразиться тирадой, которая навсегда останется в семейной летописи как Великое Извержение 2025-го года. — Что, прости? — её голос, тихий и вкрадчивый, разлился по кухне, как ртуть — смертельно опасная субстанция в безобидной упаковке. Кира сделала глубокий вдох, досчитала мысленно до пяти, чтобы не наговорить лишнего, и повторила: — Я сказала: эта ваша родня, вот вы их и кормите...