​Поэт-пародист Александр Александрович Иванов родился в семье художника 9 декабря 1936 года . Он закончил факультет черчения и рисования Московского гуманитарного института. После окончания преподавал черчение в средней школе. За худобу и немалый рост ученики и коллеги называли его Циркулем. Иванов писал стихи со студенческих лет, но опубликовать их не получалось. В один из периодов он переключился на жанр стихотворной пародии. Оригинальная юмористическая ниша оказалась свободной. Поэт сразу нашел своего читателя. Его тонкие интеллигентные пародии на известных и малоизвестных поэтов стала печатать на постоянной основе «Литературная газета» в сатирической рубрике «12 стульев». В 1970 г. Александра приняли в Союз писателей. Одна за одной начали выходить книги пародий молодого автора: «Любовь и горчица», «Не своим голосом», «Откуда что...» и другие. Поэт стал известен не только в узких творческих кругах, но и широкой публике. Когда на роль ведущего новой юмористической передачи на телевидении пригласили бывшего учителя черчения, никто не предполагал, что он задержится в этой роли надолго. Выхода новой программы зрители ждали с нетерпением. При своей одиозной внешности Александр не тянул на телезвезду. Его позвали, чтобы временно заменить знаменитого Ростислава Плятта. Тот заболел, не смог участвовать в первом выпуске. Рассматривалась кандидатура Андрея Миронова, но у него был плотный график съемок и выступлений. Иванов прекрасно справился с ролью ведущего. Запоминающаяся внешность, его саркастический юмор, спокойная ироничная манера ведения эфира стали визитной карточкой передачи. К удивлению режиссерской группы, публика сразу приняла долговязого нескладного человека с неторопливой манерой общения. После выхода первых выпусков программы «Вокруг смеха» поэту уже не приходилось выискивать интересные материалы для выступлений. Современные авторы Р. Рождественский, А. Вознесенский, Е. Евтушенко, Р. Казакова сами предлагали свои стихи для острого пера пародиста. В программе «Вокруг смеха» свои произведения читали со сцены писатели-сатирики И. Инин, А. Арканов, впервые здесь выступил юморист Михаил Евдокимов. Сцена «Вокруг смеха» принесла всенародную известность Сан Санычу, как называли Иванова его друзья. Передача просуществовала с 1978 г. по 1991 г., и закрылась на пике популярности. В 90-е вместе с политическим строем в стране изменился и вектор юмора. То, над чем смеялись при советском строе, оказалось невостребованным. Многие авторы растерялись и не могли найти нишу, в которой их произведения были бы интересны. А. Иванов боролся за сохранение передачи, пытался убедить руководство телевидения в необходимости поиска новых путей развития сатирического направления. Несмотря на все усилия, сохранить передачу не удалось. Пародисту предстояло пережить трудные времена вместе со всей страной. Книги и газеты перестали печатать. Пришлось продавать на рынке издания своих стихов. Его высокую худую фигуру узнавали простые москвичи. И недоумевали, почему такая известная личность стоит на рынке наравне с другими. Всех уравняло безденежье и грядущая неизвестность. Поэт с трудом переносил такой «провал» в карьере. Вся страна в едином порыве стала политизированной. Иванов стал высказывать антикоммунистические взгляды. И пародисту нашлось место в группе приверженцев Бориса Ельцина. Сочинение эпиграмм на политических оппонентов оказалось не только популярным, но и денежным делом. У поэта появилась собственная вилла в Испании. Счастливая семейная жизнь, творческая реализация, всенародная слава не смогли избавить поэта от главной страсти его жизни — алкоголя. Жена с пониманием отнеслась к привязанности мужа к спиртному. Считала, что тонкая творческая натура требует разгрузки. Иванов срывал назначенные встречи, пропускал интервью с журналистами. Всему виной была тяга к крепким напиткам. Он пил по несколько дней, до изнеможения. Затем приходил в себя, извинялся и продолжал работать до следующего срыва. Единственное, что ни разу не отменялось, это съемка передачи «Вокруг смеха». Пагубная страсть свела поэта в могилу. Он приехал в Москву

«Иван». Стихи и музыка Александра Маршала. В зеленом парке пацаны подрались, сукины сыны, Их драку постовой хотел пресечь. Спросил: «Кто первый в бой полез?» И вдруг как гром среди небес, В воскресный полдень Молотова речь. Сказал: «Сегодня в ранний час, Бомбили немцы Каунас, А также Киев, Севастополь, Минск и Брест». К нам уже лез Наполеон, но получил по морде он, И был с позором выгнан прочь из наших мест! «Ну что, вот так вот пацаны. Без объявления войны…» Зачем-то вслух сказал серьёзно постовой. И тихо кто-то из ребят спросил: «А что военкомат Открыт сегодня? Или тоже выходной?» «Куда тебе, ты слишком мал», - Сказал сержант, как простонал, «Беги домой, там мать волнуется и ждет! А вы чего раскрыли рты, как жрать просящие коты, Бегите все, а то вам тоже попадет!» Он, Ванька, по отцу Смирнов, был предводитель пацанов. Бежал и представлял, что он уже боец. Дух перевел, вошел в свой дом, А там, склонившись над столом, Рыдает мама, и над ней стоит отец. Вдруг, подскочив к его плащу, мать закричала: «Не пущу!» Зачем-то скомкав плащ, руками теребя. «Ведь ты для службы староват, Какой уж из тебя солдат? Да и вообще там разберутся без тебя». Отец присел, потом привстал, и сразу как-то строже стал, Прикрыл глаза, как после долгого питья. И вдруг сказал: "Послушай мать, Пойми, я должен воевать, А кто ж ещё, скажи мне мать, если не я?" В саду боярышник отцвел, и батя всё-таки ушел, И воевал как надо, не согнув колен. Но как-то раз под Калачом, Не понимая, что-почём, Был долгий бой, потом ранение и плен. Но был он жив назло смертям, назло судьбе и лагерям, Где смерть с лихвою собирала свою мзду. Но он терпел и не стонал, Такое в жизни испытал, Уж коль привидится ну разве что в аду. Война назад ушла и вот, 44-й встретил год, Смирнова Ваньку в виде нового бойца. Теперь он молодой солдат, Сжимая крепко автомат, Пришел с боями рассчитаться за отца. Напрасно писем его ждал, лишь знал, что без вести пропал И в списках, павших он не значится пока. Что полк не пятился назад, И смертью храбрых пал комбат, И не осталось даже взвода от полка. Ну, а Иван все шел вперед и с ним пока живой весь взвод. Но вот однажды зимним утром на заре, Уже не прячась, в полный рост, Отбросив немцев на сто вёрст, Вошёл в Освенцим в 45-м, в январе. Увидев их, застыл солдат! Они вдоль проволоки стоят… Живые тени с незнакомым блеском глаз… Достал буханку, разломил, Отдал, вздохнул и закурил, И затянулся крепко, как в последний раз. А тени жадно ели хлеб, и был неловок и нелеп, Голодный взгляд их из бездонной пустоты… Вдруг пробежал по телу ток! «Дай дернуть пару раз, сынок! Что, не узнал, Ванюшка?» «Батя! Это ты?!!!» И не поверив до конца, неловко обнял он отца, И прошептал: «Что они сделали с тобой?! Как долго я тебя искал, Но почему-то твердо знал, Что разыщу, что обниму, что ты живой!» Возможно скажете вы: «…но, такое только лишь в кино, Могло случиться. Это сказочный обман!» Нет, не кино, и не обман, Мне это рассказал Иван – герой войны, Седой пехотный капитан. Нет, не кино и не обман, Да, это он – Смирнов Иван, Тот самый Ванька – фронтовик и ветеран.