Он въехал в город как чужое воспоминание, собранное из острых осколков света: броня и лошадь, вылепленные из черно‑белых плоскостей, резали воздух, а вокруг них рябили красные и голубые фасады, словно сами дома были заново сложены из фрагментов чьей‑то истории. Шлем всадника скрывал лицо — треугольная тень без имени — и в его руке, где раньше мог быть клинок, теперь блеснул длинный крест. Он не спешил; его путь не был сполохом завоевания, это был ритуал шаг за шагом, тихое возвращение к тому дню, когда вода и слово вошли в город и сделали его другим...

КОШМАРЫ УЗНИКА Тибр капризной извилистой чертой разделял Вечный город на две части. По одну сторону на холме Монте-Ватикано высились крепостные стены — средоточие высшей церковной власти католицизма. От тяжелых ворот каменные дороги вели к переброшенным на другой берег мостам. Из зарешеченного окошка в тюремной стене, обрывающейся к реке, нельзя было рассмотреть стоявших на страже у ватиканских ворот наемников-граубинденцев, одетых в двухцветные костюмы.Из зарешеченного окошка в тюремной стене,...