Представьте себе такую сцену: идёт премьерный спектакль в одном из главных театров Москвы. Публика сидит в полутьме, музыка стихает, актёры на сцене, финал близок — и вдруг тишину зала пронзают не аплодисменты и возгласы «браво», а крик возмущения. Несколько зрителей резко вскакивают со своих мест, кто-то роняет программку, а потом — будто по команде — срываются с мест и устремляются к партеру, где с самодовольным видом восседает режиссёр. Люди кричат, кто-то грозит кулаком, кто-то требует «убрать это безобразие со сцены»...

Мы все потеряли что-то на этой безумной войне. Кстати, где твои крылья, Которые нравились мне? Илья Кормильцев, "Крылья" Август. Тысяча девятьсот сорок пятый. Женщина в элегантном брючном костюме уверенно врывается в, кажется, так хорошо знакомое ей пространство, еще откуда-то издалека крича: «Аль, Аль!.. Альберт Эйнштейн!» Он не отвечает, бормочет что-то во сне, хватаясь за голову в исступлении.Она садится перед ним на коленки. Он выглядит жалким, старым, совсем погасшим и скрюченным от боли далеко не физической...