— Ещё хоть раз твоя мать назовёт меня именем хоть одной из твоих бывших и я за себя не отвечаю! Запомни это! Ольга произнесла это, не повышая голоса. Она стояла у распахнутого настежь окна, впуская в насквозь прокуренную визитом свекрови кухню промозглый ноябрьский воздух. Запах приторных духов Валентины — тяжёлый, возрастной, похожий на аромат увядающих в вазе лилий — казалось, въелся в стены, в обивку стульев, в её собственные волосы. Ей хотелось выскрести его из квартиры вместе с памятью о последнем часе...

Последний удар молотка прозвучал оглушительно и окончательно. Родион Сергеевич Воропаев отбросил инструмент в сторону. Тот со звоном прокатился по паркету. Он обернулся ко мне, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони. На его лице играла уродливая, торжествующая улыбка. — Ну вот и все, Вероника. Крепость. Он обвел рукой комнату, погруженную в густой полумрак. Свет от единственной лампочки в коридоре едва пробивался из-под двери. Окна, как глазницы покойника, были наглухо заколочены толстыми сосновыми досками...