— Господи, Денис, это что, взорвалось? Слова сорвались с губ Киры тихим, выдохшимся шёпотом, едва она переступила порог их съёмной квартиры. Они повисли в воздухе, мгновенно растворившись в бодрых криках и взрывах, доносившихся из гостиной. Она закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной, позволяя себе секунду слабости. Десять часов на ногах, два проблемных гостя, проверка от вышестоящего руководства и уволенный за пьянство ночной портье. Её плечи гудели, а голова была тяжёлой, как чугунный шар...

Всё началось не с крика, не с хлопнувшей двери и не с чужих следов помады на воротнике. Всё началось с тишины. С той особой, густой, звенящей тишины, что вползает в квартиру, когда ты остаешься один, и часы на кухне отсчитывают секунды с таким назойливым упорством, будто каждая из них — это крошечный гвоздь, вбиваемый в крышку твоего гроба. Я сидел в гостиной, уткнувшись в мерцающий экран телевизора, где какие-то люди с натянутыми улыбками пытались продать друг другу счастье в рассрочку, и ждал. Просто ждал...