Когда всё уже случилось — а ты ещё не понял, что именно Представьте: огромный зал. Почти тишина. Свет падает как из-под века. На сцене — жираф. Он лежит. Не двигается. И никто не знает, что с этим делать. Это не спектакль. Это замедленное чувство. Слепой разговор о том, чего нельзя потрогать. Крымов снова поднимает зрителя выше его самого — туда, где театр перестаёт быть действием и становится дыханием. Люди в зале смеются. Кто-то даже хихикает. Сцена — почти фарс, почти цирк. А жираф лежит. Вот приходит один — с дипломом...