Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился,
И шестикрылый Серафим
На перепутье мне явился …
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык …
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул … Фрагменты из стихотворения «Пророк» А.С. Пушкина Эта картина была написана художником в клинике врача-психиатра Ф. А. Усольцева, который настаивал, чтобы художник продолжал заниматься живописью. На картине изображен Серафим — это посланник Бога, в переводе с древнееврейского означает "пылающий", "горящий", "сжигающий"...
Михаил Врубель. Шестикрылый Серафим. Это последнее произведение Михаила Врубеля, написанное масляными красками. В это время он находился в клинике доктора Усольцева, в Москве. Клиника частная, методы были очень щадящие. В других клиниках, например, Врубелю запрещали работать маслом. Можно сказать, что это прощальное послание, так как художник понимал, что с ним происходит, понимал близость конца. Техника, в которой написана картина, напоминает мозаику. Последняя работа Врубеля замкнула круг, начало которому было положено на творческой заре молодого художника. Еще, будучи студентом академии живописи, он и несколько других художников (Коровин, Серов) получили заказ от профессора киевского университета, археолога и историка искусств Адриана Прахова на роспись киевских храмов - Владимирского собора, святой Софии, Кирилловской церкви. Врубель в частности должен был в живописной технике имитировать византийскую мозаику, которой был выложен в куполе святой Софии ангел. И вот опять мозаика, только переосмысленная, соответствующая времени модерна и символизма. Словно из огненной лавы появился этот посланник Бога. В одной руке он держит меч, в другой лампаду с горящим углем. Я долго не понимала, что это за осветительный прибор, пока не прочитала стихотворение Александра Сергеевича Пророк. Духовной жаждою томим, В пустыне мрачной я влачился, — И шестикрылый серафим.На перепутье мне явился. Перстами легкими как сон Моих зениц коснулся он. Отверзлись вещие зеницы, Как у испуганной орлицы. Моих ушей коснулся он, — И их наполнил шум и звон: И внял я неба содроганье, И горний ангелов полет, И гад морских подводный ход, И дольней лозы прозябанье. И он к устам моим приник, И вырвал грешный мой язык, И празднословный и лукавый, И жало мудрыя змеи В уста замершие мои Вложил десницею кровавой. И он мне грудь рассек мечом, И сердце трепетное вынул, И угль, пылающий огнем, Во грудь отверстую водвинул. Как труп в пустыне я лежал, И бога глас ко мне воззвал: «Восстань, пророк, и виждь, и внемли, Исполнись волею моей, И, обходя моря и земли, Глаголом жги сердца людей». А. С. Пушкин