— Сюрприз! — Игорь распахнул дверь. За его спиной кучкой стояли его мать, брат с женой и двое гиперактивных детей. У всех были сумки. И не на час. Лариса замерла с мокрой чашкой в руке. Капля воды упала на идеально отполированный бетонный пол — ее пол, который она мыла сегодня два часа, добиваясь стерильного блеска. Она смотрела на этот порог, на этот несанкционированный, шумный митинг на ее территории. Их глаза — восторженные у детей, оценивающие у матери, смущенно-виноватые у брата с женой — были прикованы к ней...

— Опять эта кислятина? Лен, ты в борщ уксус льёшь, что ли? Я же сто раз говорил, у моей матери он сладкий был, наваристый. А это что? Вода свекольная. Ещё и кислая. Павел брезгливо отодвинул тарелку, и звук фаянса, царапнувшего по скатерти, резанул Лену сильнее любого крика. Она молча смотрела, как он встаёт из-за стола, открывает холодильник и достаёт палку «Докторской». Привычный ритуал. Нож глухо стучит по разделочной доске, отрезая толстый, неровный круг колбасы. Ломоть белого хлеба. Всё. Вот его ужин...