Вот вам ещё стих Сергея Гандлевского по случаю первого снега. Ещё и в праздник Покрова А вот и снег. Есть русские слова С оскоминой младенческой глюкозы. Снег валит, тяжелеет голова, Хоть сырость разводи. Но эти слезы Иных времен, где в занавеси дрожь, Бьет соловей, заря плывет по лужам, Будильник изнемог, и ты встаешь, Зеленым взрывом тополя разбужен. Я жил в одной стране. Там тишина Равно проста в овраге, церкви, поле. И мне явилась истина одна: Трудна не боль – однообразье боли. Я жил в деревне месяц с небольшим. Прорехи стен латал клоками пакли. Вслух говорил, слегка переборщил С риторикой, как в правильном спектакле. Двустволка опереточной длины, Часы, кровать, единственная створка Трюмо, в которой чуть искажены Кровать с шарами, ходики, двустволка. Законы жанра – поприще мое. Меня и в жар бросало, и знобило, Но драмы злополучное ружье Висеть висит, но выстрелить забыло. Мне ждать не внове. Есть здесь кто живой? Побудь со мной. Поговори со мной. Сегодня день светлее, чем вчерашний. Белым-бела вельветовая пашня. Покурим, незнакомый человек. Сегодня утром из дому я вышел, Увидел снег, опешил и услышал Хорошие слова – а вот и снег. 1978
Вот вам ещё стих Сергея Гандлевского по случаю первого снега. А вот и снег. Есть русские слова
С оскоминой младенческой глюкозы.
Снег валит, тяжелеет голова,
Хоть сырость разводи. Но эти слезы
Иных времен, где в занавеси дрожь,
Бьет соловей, заря плывет по лужам,
Будильник изнемог, и ты встаешь,
Зеленым взрывом тополя разбужен.
Я жил в одной стране. Там тишина
Равно проста в овраге, церкви, поле.
И мне явилась истина одна:
Трудна не боль – однообразье боли.
Я жил в деревне месяц с небольшим.
Прорехи стен латал клоками пакли...