«Расцветали яблони и груши», — Звонко пела в кухне Линда Браун. Я хлебал портвейн, развесив уши. Это время было бравым. Я тогда рассчитывал на счастье, И поэтому всерьез Я воспринимал свои несчастья — Помню, было много слез. Разные истории бывали. Но теперь иная полоса На полуподвальном карнавале: Пауза, повисли паруса. Больше мне не баловаться чачей, Сдуру не шокировать народ. Молодость, она не хер собачий, Вспоминаешь — оторопь берет. В тихий час заката под сиренью На зеленой лавочке сижу. Бормочу свои стихотворенья, Воровскую стройку сторожу. Под сиренью в тихий час заката Бьют, срывая голос, соловьи. Капает по капельке зарплата, Денежки дурацкие мои. Не жалею, не зову, не плачу, Не кричу, не требую суда. Потому что так и не иначе Жизнь сложилась раз и навсегда. Любимый поэт друга «Гвоздик» Николая Картозии Сергей Гандлевский в сегодняшний день поэзии, 1981 г.