С ноябрьских праздников в Ленинграде установились морозы. Собираясь в редакцию, я натянул уродливую лыжную шапочку, забытую кем-то из гостей. Сойдет, думаю, тем более что в зеркало я не глядел уже лет пятнадцать. Приезжаю в редакцию. Как всегда, опаздываю минут на сорок. Соответственно, принимаю дерзкий и решительный вид. Обстановка в комнате литсотрудников — мрачная. Воробьев драматически курит. Сидоровский глядит в одну точку. Делюкин говорит по телефону шепотом. У Милы Дорошенко вообще заплаканные глаза...

За последние годы я несколько раз собирала чемодан. Да, совсем не так, как Довлатов, но это чувство «Что нужно взять в новую, совсем незнакомую жизнь?» мне более чем понятно. Потому что в такие моменты находишь себя посреди куч одежды, книг, приятных сердцу мелочей, и хочется запихнуть в чемодан все, чтобы ничего не забыть. Но хочется и не брать ничего, чтобы начать что-то новое. Я оглядел пустой чемодан. На дне - Карл Маркс. На крышке - Бродский. А между ними - пропащая, бесценная, единственная...