Знакомые, близкие и дальние, называли ее именно так, даже мои коллеги из отдела литературы «коротичевского» «Огонька», в то время молодые писатели и критик. Марья, Маша. Так ее звал Синявский. Имя-отчество вошли в обиход уже много позднее, когда она стала монументальной вдовой, хранительницей его памяти и пристанища в Фонтене-о-Роз, автором многих сборников. А тогда, на рубеже 1990-х, Марией Васильевной ее называли разве что американские слависты, как моя «американская сестра» Катя Непомнящая, переводчица и самая главная в мире исследовательница творчества Синявского...

Из монолога М.В. Розановой, прозвучавшего на вечере в Центральном Доме журналиста в Москве (конец апреля 2005 года) в ответ на вопрос: "Марья Васильевна, что нового вы увидели в Москве на этот раз? Что обратило на себя внимание?" — Вы знаете, у меня ощущение, что ничего нового уже не случится. Что родное Отечество находится в состоянии Атлантиды. Кто сказал, что Атлантида провалилась в один день? Может быть, она тонула долго и медленно. К тому же погружение в воду - это не худший вариант. Потому что та субстанция, в которую погружаемся мы, простите, намного страшнее и отвратительнее...