«В круге втором. Откровения первой жены Солженицына» Н. А. Решетовская В знаменитом романе А.И.Солженицына "В круге первом" все имена вымышлены. Его первая жена Н.А.Решетовская в своей посмертной книге "рассекретила" тех немногих зэковских женщин, которые удостоились стать героинями этого произведения, а скупость автора в раскрытии образов своих героинь пусть остается на его совести. Наталья Алексеевна Решетовская - автор шести мемуарных книг о своем муже и трагичном XX столетии. Именно она была не только первой избранницей мастера, но и его истинной музой. За 25 лет тихой семейной жизни со своей "Джеммочкой" (как ласково называл Александр Исаевич любимую супругу) им были созданы все его знаменитые произведения, которые принесли ему всемирную славу. Всю свою жизнь Н.А.Решетовская была и самым страстным защитником писателя, и его самым взыскательным критиком о чем свидетельствует их драматичная переписка. Это и многое другое вы найдете в книге В круге втором. Откровения первой жены Солженицына (Н. А. Решетовская). Напишите свою рецензию о книге Н. А. Решетовская «В круге втором. Откровения первой жены Солженицына» http://izbe.ru/book/72722-v-kruge-vtorom-otkroveniya-pervoy-zheny-solzhenicyna-n-a-reshetovskaya/

«В «Вокзале для двоих» Рязанову нужен был эпизодик с ресторанным пианистом... Он написал мне письмо: "Дорогой Шурик! Я прибегаю к эпистолярному жанру, потому что мне стыдно смотреть тебе в глаза, предлагая ЭТО. Речь идёт о персонаже по имени пианист Дима. Хотя он числится в ролях, фактически это эпизод. Если бы ты подарил нам 3–4 съемочных дня, это было бы для меня счастьем, а для картины украшением. Итак, спаси, пожалуйста, наше драматургически-половое бессилие и сыграй Диму. Тату целуй. Твой Элик" Вся наша ресторанная история с Люсей Гурченко в фильме была придумана на площадке. В те годы существовало очень мощное Всероссийское объединение ресторанных оркестров. После выхода фильма на одном из его совещаний обсуждали мою роль. Была страшная полемика и крик. Одни говорили, что это издевательство над их профессией, другие – что, наоборот, тут сыграна судьба: талантливый пианист вынужден работать в ресторане. И у меня долго хранилось письмо – решение этого собрания. По-моему, они так и не договорились, издевался я или наоборот. Я всю жизнь завидую Рязанову. Завидовать таланту стыдно, но, слава богу, кто-то придумал, что зависти бывают две – чёрная и белая. Я завидую белой. Я завидую его мужеству, моментальной реакции на зло и несправедливость, выраженной в резких поступках. Я завидую его стойкой и вечной привязанности к друзьям. Я завидую диапазону его дарований. Я завидую силе его самоощущения. Я преклоняюсь перед формулой его существования: «Omnia mea mecum porto» («Всё своё ношу с собой») – он духовно и материально несёт шлейф биографии, помнит и любит всё, что с ним случилось...». Александр Ширвиндт «Склероз рассеянный по жизни» ⠀