В тот вечер воздух в квартире был густым и вязким, словно перед грозой, но за окном стояла сухая, безветренная осень. Нина сидела в кресле, сжимая в руках чашку с уже остывшим чаем. Фарфор холодил пальцы, но она не чувствовала этого холода. Весь мир сузился до одной точки — до лица человека, с которым она прожила двадцать семь лет, и который теперь смотрел на нее так, словно видел впервые. И это был не взгляд узнавания, а взгляд брезгливого отстранения, будто она была пятном на его идеально выглаженной рубашке...