Я вряд ли смогу дать точное определение тому, что чувствую инстинктивно: есть писатели, а есть беллетристы. Цвейг, мне кажется, беллетрист. Но и среди беллетристов встречаются великие. Просто у каждого литературного мастера – свой дар, свой талант. Гоголь и Булгаков особенно тонко чувствовали смешное и страшное. Что, кстати, вполне закономерно: ведь страшное и смешное - это два экстремума, лежащих на одной шкале, в одном ряду человеческой эмоциональной гаммы, оба приводят к разрядке, катарсису, хотя и разными путями...

Начало здесь> – Аделаида Семеновна, я надеялась, что мы будем вместе расставлять книги и заодно проведем ревизию, чтобы понять, каких еще раритетов может не хватать. А вы уже поторопились все расставить. Как только с лесенки не свалились? Берегите себя, не дай бог что сломаете… Заслуженная работница культуры заметно притихла после того, как ее напарница дала ей отпор: «Да уж, воистину в тихом омуте…», и не нашлась, что ответить. Воинственный пыл Капитолины резко контрастировал с тишиной, царившей в библиотеке...