Художник и поэт
Пробы пера на сервисе Дзен! Пока не знаю, о чем они расскажут и насколько это будет интересно читателю, но стараться буду!
1,9K подписчиков
Этот пост, написанный больше года назад, я вспоминаю каждый раз, когда пишу стихи. У меня нет музыкального слуха, нет чувства ритма. А у Вовки он был. Я потом, через скоро, запощу стихи без ритма. Без Вовки…
....На протяжении нескольких лет в фейсбуке у меня был друг – Вовка Сухарев. Он был художник и поэт. Но писал больше рассказы. Юмористические. О несерьезном отношении к себе самому. Он хотел, чтобы людям было весело. Вовка был такой наш фейсбучный Петрушка. И к тому же еще большой знаток истории и архитектуры нашей Казани. Казалось, он облазил весь город вдоль и поперек. Знал каждый камушек в городе. Он мог бы водить экскурсии, если бы мог. Меня с ним лет 15 назад познакомила моя мама. Она сказала: «Есть в фейсбуке такой Владимир Сухарев, он, поэт и тоже в Соцгороде (это наш казанский район) живёт». Я Вовку нашла, и мы стали дружить. Дружили мы так. Я жила в Германии, а Вовка – в Соцгороде. Я, отработав день уборщицей, ночами пила водку и писала стихи. Вовка в эти ночи не спал. Я постила стихи, он сразу же их видел и исправлял. Он отвечал за ритм. Я не поэт, у меня всегда ритм хромает, Вовка это видел и исправлял. И мои корявые, как пьяная езда на скорости, стихи, приобретали четкое направление и прямую дугу. А утром я эти стихи удаляла из фейсбука, потому что мне казалось, что в них слишком много моих некрасивых кишок. Потом я переехала в Казань и поселилась в Соцгороде, в знаменитой соцгородской сталинке с башенками. Просто для съема других квартир не было, а мне было надо очень быстро, как всегда, потому что уже ведь самый конец августа, а у детей еще даже крыши над головой не было. Я работала в универе, мне было там странно. Ночами я курила на балконе и писала стихи в фейсбук. Вовка исправлял ритм. И я потребовала его телефон. И я ему позвонила ночью. Он говорил как-то очень медленно. Глубоко. Очень тяжело говорил. Я потребовала адрес и к нему пришла. С алкоголем, а его мама приготовила салаты. Я впервые тогда увидела Вовку Сухарева – веселого поэта, человека с невероятным чувством юмора по отношению в первую очередь к себе самому. Вовка почти не ходил. У него был рассеянный склероз. И я поняла, почему он так странно, так медленно говорил по телефону. Мы напились и обнимались. И даже танцевали. И я пришла ещё. Мы ругались за несуществующий русский рок и за каких-то поэтов, он очень хорошо знал всех поэтов. Мы спорили. И я с ним чувствовала себя очень женщиной. Как бы умно не говорила про поэтов, я просто чувствовала себя женщиной. Он стоял только прислонившись к столу. Или к подоконнику, когда курил в балконную дверь. Такой тонкий. А я думала, как там, на фоне вот этой луны выглядит мой профиль… Когда Вовка умер, я уже была в Германии. Вовка умер, с тех пор я не могу писать стихи. Потому что в них сбитый ритм. Я не чувствую ритм. Никто не чувствует ритм теперь. Никто не чувствует ритм больше. У меня просто слова. А ритма в них нет. Его не хватает. Ритма. Так смешно. Мы же всего пару раз виделись. «Хорошо быть дураком», - писал Вовка в своих юмористических рассказах. Он, если стоял, то только опершись за письменный верный стол. Его кошка Кукушка держалась увереннее, но очень мало мужчин среди многих людей, ты же знаешь, подруга. Почти нет таких, с кем ты чувствуешь себя слабой. На кого ты можешь опереться. Вовка держался за стол, а я держалась за него. Несколько лет. Мне было надёжно за него держаться. Хотя он почти не ходил. И он не знал, что я за него держусь. Мы виделись всего пару раз. Вовка Сухарев, прости, что пишу о тебе. Тебе бы этот пост не понравился, знаю. Но тебе уже легко, а мне еще не легко.
