Мемуары Нины Берберовой «Курсив мой» и читала, и слушала не один раз. Это русский язык, которого уже нет, и это летопись эпохи. В Петербурге она была знакома с Ахматовой, Блоком, Гумилевым, в эмиграции работала с Горьким... Это мотивирующая история. В 49 лет Берберова уехала из Европы в Америку и начала новую жизнь: выучила английский, научилась водить машину, начала преподавать и стала профессором университета. Все обезбаливают, хотя знают «боль» Все убуславливают, хотя знают «условие» Ну, уж тогда бы и отсрачивали — вспомнилась мне моя бабушка-соседка...

«Он прочел над ним отходную, но Чайковский уже не слышал ничего, последнее, что еще шевелилось мгновениями в сознании, была жажда – не лимонной воды, не жидкого, холодного чая - чего-то, чего он не мог назвать, но что наверное дало бы ему облегчение. Смертельная жажда, в пустыне невыносимой тоски». Она томила Чайковского всю жизнь. Жажда соединения с ней – с музыкой. И началось это в раннем детстве, когда чувствительный Петя бурно реагировал на вхождение мелодий в свою жизнь - до нервной горячки и судорог...