С момента исчезновения Анны прошло два дня. За это время в полицейском управлении не спал ни один человек. На Штольмана было страшно смотреть. Казалось, что живыми остались только глаза. В них плескалось столько боли, что все отводили взгляд. Даже Коробейников. Дом Мироновых превратился в филиал Затонской больницы. Родители Анны не выдержали потери дочери, отец свалился с сердечным приступом, а мать, проплакав сутки напролет, закрылась в комнате дочери с мигренью. На часах пробило ровно полночь, когда Яков Платонович вышел из полицейского управления. Он шел сам не зная куда, держа в руке белый цветок из прически невесты...

Я стояла перед зеркалом в спальне, примеряя новое платье, когда Никита зашел и сел на край кровати. Мы были женаты всего неделю, и я до сих пор не могла привыкнуть к тому, что это моя новая жизнь. — Саш, мне надо с тобой поговорить, — сказал он, и в его голосе было что-то странное. Я обернулась и посмотрела на него. Красивое лицо, уверенный взгляд. Моя мама называла его идеальной партией. Папа — выгодным союзом для бизнеса. — Слушаю тебя. Никита потер руки и улыбнулся той самой улыбкой, которая раньше заставляла мое сердце биться чаще...