Три дня дождя — Театр теней
Можно я буду называть тебя мужем. Разве у меня мог быть муж
Рубиновый венец 100 Начало Они вышли на Невский. Полдень был теплым — август дарил прощальную ласку перед осенью. Воздух пах пылью, лошадьми, чем-то городским и живым. Карета ждала у входа в ресторан. — Куда поедем? — спросил кучер. Алексей задумался. — К Неве, — решил он. — К Дворцовой набережной. Сели в карету. Дарья устроилась рядом с мужем, прижалась к его плечу. Алексей накинул на нее свой сюртук — вечером становилось прохладнее. — Не замерзнешь? — Нет. Рядом с вами... с тобой мне тепло...
Жил как герой, ушёл как изгнанник: вся правда о Талашко без прикрас
Я помню тот момент, когда впервые услышал сирену шахты. Нет, я не жил тогда в Макеевке — я просто слушал рассказ о детстве Владимира Талашко. И всё равно внутри похолодело. Представьте: обычный посёлок, вечер, дети играют, женщины моют окна, мужчины возвращаются с работы. И вдруг над всем этим звучит вой. Такой, что кровь сворачивается. Сирена, означающая только одно: беда под землёй. В этот момент жизнь замирала. Люди бежали к шахте, но не за спасением, а за вестями. Сколько погибших? Кто? Чьи семьи осиротеют сегодня? Для маленького Вовы это не было кино...