Об Ирине Печерниковой часто пишут как об актрисе трагической судьбы. Эпиграфом тут первая реплика ее героини, молодой учительницы из фильма «Доживем до понедельника»: «Довольно! Она живая! Ну нельзя же так!» Советская Одри Хепберн, трогательная и беззащитная, очень женственная, «чистейшей прелести чистейший образец». Собирала дельфинчиков. Но стала жертвой людской молвы и жесткосердного времени. Этот очень цельный образ сложился давно. Но есть и другая Печерникова. Свободолюбивая и азартная хулиганка, независимая и строптивая...

В начале 1962 года на перрон Киевского вокзала сошла девушка. Худенькая, в простом пальто, с огромными глазами. Звали ее Нонна Новосядлова. Она приехала поступать в театральное, и москвичи, еще не знавшие её имени, уже тогда восхищались её красотой. Лев Прыгунов, который был студентом во время первой встречи с Нонной вспоминал, что в той девятнадцатилетней киевлянке было столько природной притягательности, что это буквально сбивало с ног. Он использовал странное, но точное определение - «магнит-динамит»...