Я стоял на Красной площади без особой цели. Туристы вокруг то и дело поднимали камеры, делали селфи, покупали шарики с медведями, мороженое за триста рублей. У всех было занятие, кроме меня. Я просто смотрел на собор Василия Блаженного. Он, как всегда, сиял своими куполами — пряники, луковицы, конфеты из детской сказки. И именно на этом фоне случилось то, что потом вспоминалось с какой-то липкой тоской. Из толпы вышел человек. Невысокий, сдержанный, с колонкой в руках. Колонка мигала синим глазком — будто сердце, вынутое наружу...

При Сталине часто вывешивались на улице красные флаги с черными лентами или бантами. Мы к этому привыкли. Сталин любил траур. Когда вдали слышался траурный марш духового оркестра, у меня сердце начинало тоскливо щемить. Я очень боялась покойников и всегда убегала в противоположную сторону, чтобы не увидеть траурную процессию. Вечером следующего дня мама пришла с работы расстроенная и рассказала, что накануне, в день похорон Сталина, в толпе погибло много народу, все больницы забиты искалеченными...