— Не смей так говорить про мою маму! — хлопнул ладонью по столу Михаил, от чего чашки звякнули, а кофе расплескался на белую скатерть. — Она всю жизнь для меня положила, а ты... ты просто ревнуешь! Ольга отложила недопитый кофе, медленно встала из-за стола и прошла к окну. На улице моросил дождь, серые капли стекали по стеклу, как слезы. За окном проходили люди под зонтами, торопясь по своим делам, и никто из них не знал, что в этой квартире на третьем этаже рушится восьмилетний брак. — Я не ревную, Миша...

— Ой, Ирка, ну что ты вечно высовываешься, что тебе, больше всех надо что ли?! — Лена вынула из ящика зеркальце, посмотрелась, улыбнулась своему отражению. — Да ладно, не шуми, а то еще уволят тебя! Вот я тут уже сколько? Не помню, много. Молчу. И еще столько же просижу. И… — Но ведь это неправильно! — опять взвилась Ирина, вскочила, стала расхаживать по кабинету, трясти кулачками. — У нас не дом культуры, а какое–то болото! Самое настоящее болото! Кому мы интересны? Ну, средний возраст, да, придет, попоем с ними, потанцуем, ну дети, кого бабушки с дедушками приводят...