Впрочем, и он писателей, особенно поэтов, звал к себе менее охотно, чем других. На вечере у одной из Морозовых слышал чтение молодого Андрея Белого, ничего не понял, был немного испуган и к себе его не позвал. Не очень понравились Ласточкину и вполне понятные стихи, как революционные в политическом и художественном отношении, так и необычайно удалые, народные, «кондовые». Ему казалось, что эти литераторы выбрали свою поэзию как самый легкий путь к скорому успеху и затем приобрели к ней профессиональный интерес. По его наблюденьям, главное у них заключалось в желании непременно изобрести что-то новое, еще никем не использованное...

Это было на рубеже 80-х и 90-х. Толстые журналы публиковали то, что ещё вчера можно было прочесть разве что в машинописных копиях... и из номера в номер обещали то, что вот - вот получат из - за границы, от наследников писателей - эмигрантов. Тех, кто уехал в надежде спасти Россию от... русских. Век не забуду сладостного ощущения, что ВОТ-ВОТ к нам хлынут из - за бугра такие шедевры литературы, перед которыми поблекнут Шолохов, и Симонов, и Булгаков! Из месяца в месяц мы получали всё новые порции...