«ЕСЛИ ДУША РОДИЛАСЬ КРЫЛАТОЙ…» 8 ОКТЯБРЯ 1892 года родилась Марина ЦВЕТАЕВА,  великий русский поэт.  В среде поэтов не очень-то принято хвалить друг друга, скорее наоборот (помните кедринское: «У поэтов есть такой обычай – в круг сойдясь, оплёвывать друг друга…»), и особенное удовольствие – лягнуть «великого». Но вот, например, Бродский не скупился в оценке  цветаевского дара — он ему радовался. Это его слова: «Я считаю, что Цветаева - первый поэт XX века».  Конечно, многие не разделят мнение нобелевского лауреата,  дальше – вопросы вкусов, предпочтений, пониманий, что до меня – я с ним согласен и даже в своё время посвятил Цветаевой целую книгу стихов, настолько знаменательна была моя встреча с ней, ведь «…Поэты/ не в «когда» встречаются, не в «где», а – «как»:/ От-кров-веньем,/ Пожиманьем звука/ Ласковыми лапами словенья».  И жизнь её, с букетом трагедий и любовей, и смерть, и даже посмертье – всё суровая, великая и жестокая поэзия нашего века. Цветаева ему адекватна. Начав писать стихи в 6 лет, причём не только на русском, но и на французском и немецком языках, и к двадцати годам имея уже три изданных книги, Цветаева всю оставшуюся жизнь – и в счастливые времена, которых было «кот наплакал», и в тяжёлые, и в трагические – была верна своей музе, понимая о себе простое: она – это стихи. Кончились стихи – кончилась жизнь. «Что я вне того, из чего стихи?» Если душа родилась крылатой – Что ей хоромы и что ей хаты! Что Чингисхан ей – и что – Орда! Два на миру у меня врага, Два близнеца, неразрывно-слитых: Голод голодных – и сытость сытых! ХХХ Мне нравится, что Вы больны не мной, Мне нравится, что я больна не Вами, Что никогда тяжелый шар земной Не уплывет под нашими ногами. Мне нравится, что можно быть смешной – Распущенной – и не играть словами, И не краснеть удушливой волной, Слегка соприкоснувшись рукавами. Мне нравится еще, что Вы при мне Спокойно обнимаете другую, Не прочите мне в адовом огне Гореть за то, что я не Вас целую. Что имя нежное мое, мой нежный, не Упоминаете ни днем ни ночью – всуе? Что никогда в церковной тишине Не пропоют над нами: аллилуйя! Спасибо Вам и сердцем и рукой За то, что Вы меня – не зная сами! – Так любите: за мой ночной покой, За редкость встреч закатными часами, За наши не-гулянья под луной, За солнце не у нас над головами, – За то, что Вы больны – увы! – не мной, За то, что я больна – увы! – не Вами. ХХХ Б. Пастернаку Рас-стояние: версты, мили? Нас рас-ставили, рас-садили, Чтобы тихо себя вели По двум разным концам земли. Рас-стояние: версты, дали? Нас расклеили, распаяли, В две руки развели, распяв, И не знали, что это – сплав Вдохновений и сухожилий? Не рассорили – рассорили, Расслоили? Стена да ров. Расселили нас как орлов- Заговорщиков: версты, дали? Не расстроили – растеряли. По трущобам земных широт Рассовали нас как сирот. Который уж, ну который – март?! Разбили нас – как колоду карт! ХХХ Идешь, на меня похожий, Глаза устремляя вниз. Я их опускала – тоже! Прохожий, остановись! Прочти – слепоты куриной И маков набрав букет, – Что звали меня Мариной И сколько мне было лет. Не думай, что здесь – могила, Что я появлюсь, грозя? Я слишком сама любила Смеяться, когда нельзя! И кровь приливала к коже, И кудри мои вились? Я тоже была, прохожий! Прохожий, остановись! Сорви себе стебель дикий И ягоду ему вслед, – Кладбищенской земляники Крупнее и слаще нет. Но только не стой угрюмо, Главу опустив на грудь. Легко обо мне подумай, Легко обо мне забудь. Как луч тебя освещает! Ты весь в золотой пыли? – И пусть тебя не смущает Мой голос из-под земли.