Он пил холодный горный воздух христианства, не расколотого на конфессии, не превращённого в государственную религию, в религиозно-национальную идеологию — первохристианский воздух будущего, для которого, по его словам, и пишет поэт. Но, пожалуй, уместнее в этом случае говорить не столько о будущем, сколько о новом. Новом в новозаветном смысле: новом небе и новой земле. Его «воздушно-каменный театр» есть ни что иное как Церковь, созидаемая «как бы игрой» Духа («воздух») на «камне» (вспомним обетование Петру) и из «живых камней»...