18 мая 1931 года Марина Цветаева пишет письмо, адресованное ее хорошей парижской знакомой Саломее Гальперн: Дорогая Саломея! Можно в спешном порядке попросить Вас об иждивении: шьется – с грехом пополам – платье (из бывшего, далеких дней молодости, к счастью длинного – платья вдовы посла Извольского*. Красного (платья, а не посла!) и нужно на днях за него платить. Дикая жалость, что Вас на вечере не будет, ибо – Христом Богом, умоляю: до 30-го никому ни слова – читать буду: История одного посвящения...

Между Ахматовой и Цветаевой никогда не было дружбы, но была какая-то особенная связь. Поэтессы встретились спустя годы редкой переписки. В письмах импульсивная Цветаева признавалась в любви Анне Андреевне, сопереживала, радовалась и страдала. Сдержанная же Ахматова была снисходительна к Марине Ивановне, как и в целом к тем, кого интересовала ее персона. Она вообще держалась «как экс-королева на буржуазном курорте», как точно отметила Лидия Гинзбург, ее подруга. Цветаева ощущала эту дистанцию и признавалась в этом коллеге-поэтессе: «… высόко от Вас!»...