Лев Толстой, безусловно, – колосс русской литературы, чье полотно войны 1812 года в "Войне и мире" стало не просто историей, но полем битвы мнений, особенно для тех, в чьих жилах текла кровь участников грозных событий. Их неприязнь, подобно затаившейся змее, извивалась в нескольких плоскостях восприятия. Во-первых, Толстой, словно хирург, препарировал войну, лишив её героического флера. Он обнажил хаос, царивший в умах и на полях сражений, страх, сковывающий сердца, и бессмысленность, зияющую в самой гуще событий...